Еще раз о "сталинизме"

Ни в СССР, ни в коммунистической КНР никогда не использовался термин «сталинизм». Не пользуются этим термином и в нынешней России. Исключением были 90-е годы, когда подвергалась травле марксистское мировоззрение, когда либеральная пресса отождествляла вождя антигитлеровской коалиции Сталина с Гитлером, глумилась над Лениным, русской революцией и нашей историей вообще. Историю советского времени сводили к сталинским репрессиям, а советскую идеологию к «сталинизму».
Достаточно быстро эта кампания скатилась к примитивной русофобии. В итоге широкая общественность отшатнулась от буржуазной демократии. Люди поняли: раз они ругают Сталина, значит Сталин - наше все; раз они ругают Путина, значит надо голосовать за Путина.

Но это не праздные и не посторонние вопросы для нашей общественности, чтобы подходить к ним на уровне общих представлений. Мы должны уяснить себе, в чем здесь правда, а в чем ложь. И почему на протяжении стольких десятилетии нам внушали представления о нашей истории, абсолютно не соответствующие действительности.


Социальный Эдисон

Властвующая элита царской России не была насквозь порочной, как порочна нынешняя ворократия. Лучшие ее представители были достаточно проницательны, чтобы видеть назревающую катастрофу. Один из них - Василий Шульгин, сокрушался по поводу отсталости России. Соседство промышленно развитых стран Запада представлялось ему опасным. «России нужен социальный Эдисон» - писал он. Эта мысль стала крылатой в России.
Страна искала гения, вождя. Но, что это такое - социальный Эдисон? Это революционное обновление. Ради этого самого обновления России взошел на эшафот Александр Ульянов. Ради этого же, не сознавая своего обреченного положения, принес себя в жертву Петр Столыпин.
Отмена крепостного права, запоздалая и беспомощно осуществляемая столыпинская реформа не могли вывести из тупика российское крестьянство.

Эта реформа осуществлялась не в интересах народа, а в интересах помещичьего сословия, время существования которого исторически истекло.
При всех необозримых просторах России, из-за быстрого роста сельского населения и примитивности дореволюционного сельскохозяйственного производства, крестьянам, т.е. подавляющему большинству населения России, не хватало земли. Земельные наделы дробились и мельчали. Неурожаи, повторяющиеся в среднем каждые 10 лет, оборачивались голодом той или иной губернии.Стремясь от безысходности к захвату помещичьих земель, русские крестьяне готовили революцию снизу. Затягивался узел, который уже невозможно было развязать в условиях существующего строя.
Первой задачей «социального Эдисона» являлась, как нетрудно понять, социальная революция. А суть любой революции – это полная замена господствующей элиты. И цена ее - ломка судеб миллионов людей. Кто же по-настоящему подходил на эту роль социального Эдисона и вождя революции? Здесь сомнений не было ни у кого.

Парвус, долгое время видевший вождя революции в Троцком, уже в 1915 году, когда он должен был назвать имя этого вождя хозяевам мира, назвал Ленина. Пауль Варбург в качестве агента Ротшильдов управлял американскими финансами. Он дал из США соответствующее указание Франкфуртскому банку. Деньги были переданы Парвусу через брата Пауля - Макса Варбурга, бывшего тогда министром внутренних дел кайзеровской Германии, и немецкого дипломата - графа Брокдорф - Ранцау.
Ленин не прикасался к деньгам Ротшильдов. Этим занимался Ганецкий и, как сейчас утверждают, Шляпников с Коллонтай. Деньги революции были нужны. Но давали их отнюдь небескорыстно, а ради внедрения своей агентуры в грядущие властные структуры революционной России.
В мае 1917 года в Россию вернулся из США Троцкий, и тоже с деньгами Ротшильдов. Выполнял ли Троцкий волю хозяев, от которых получил деньги на революцию? Похоже, что да. Выполнял ли их волю Ленин? Совершенно очевидно, что нет. И с этим, видимо, было связано покушение на Ленина в 1918 году.

Ленина выбрала не только мировая финансовая элита, серьезно заинтересованная в русской революции. Прежде всего, его выбрала революционная Россия, лучшие представители которой сплачивались вокруг Ильича. Это Красин, Бухарин, Пятаков, Коллонтай. Ленина выбрало и русское революционное подполье - Фрунзе, Дзержинский, Шаумян, Орджоникидзе и, прежде всего, Сталин – самородок, вышедший из самых народных глубин. Никогда этот выдающийся приемник Ленина не претендовал на равную роль с вождем революции. Никогда впоследствии он даже не заикался о каком-то «сталинизме».
Именно Ленин был бесспорным вождем революции и тем «социальным Эдисоном», о котором мечтала тогда Россия.

России было необходимо осуществить индустриализацию страны и модернизацию сельского хозяйства как единый оптимально управляемый процесс. Избыточное сельское население должно было плавно перейти в растущие города и индустриальные центры. Без революции и революционной диктатуры эта задача затянулась бы на века. И это были бы века мучений голодающих деревень, трущоб и безработицы в городах.
Короткий и мучительный миг революции в России, должен был интенсифицировать социально-экономический прогресс и избавить ее от многовековых страданий, через которые столетием раньше прошла Европа. Без революции выйти на уровень цивилизованных стран эволюционным путем России бы просто не дали. Ее бы растерзали и поделили между собой хозяева мира.
Ленин видел такую опасность. Видел он и то, что правители царской России не понимали, или не имели воли сделать правильные выводы из очевидного факта, что не Германия, а атлантические, англо-саксонские страны являются главными и смертельными врагами России.

И, наконец, русская революция, в социально экономическом плане, должна была решить не только вопрос индустриальной модернизации промышленности и сельского хозяйства. Одновременно она должна была решить задачу социальной революции - привести страну к обществу с минимизированным классовым антагонизмом, к торжеству первой стадии социальной справедливости (от каждого - по возможностям, каждому - по труду). Отсюда сама собой вытекала и роль России как детонатора мировой социальной революции, под знаменем которой и прошло ХХ столетие.
Ленин умер, не дожив до 54-летнего возраста. В стране господствовала созданная им партия, осуществлявшая диктатуру пролетариата. А сам пролетариат за годы гражданской войны и разрухи съежился до социального минимума.

Конечно, такая власть не могла быть свободно избранной. Она и была суровой революционной диктатурой, доставшейся не демократическими выборами, а самодержавно взятой на себя ответственностью революционной партии. Это была та цена, которую платила Россия за свое выживание среди множества врагов. Страна должна была встать в строй современных промышленных держав с образованным населением и высокообразованной научно-технической элитой. Данная задача ложилась на плечи революционной диктатуры, т.к. требовала жертв и мощного, постоянно действующего управляющего импульса сверху.

Вот как писал, посетивший Россию в те годы английский философ Бертран Рассел (член «Комитета 300»): «Жизнь в современной России, как и в пуританской Англии, во многих проявлениях противна человеческой природе. Если большевизм все-таки потерпит поражение, причина этого будет та же, что и у пуритан: начиная с какого-то момента, люди не выдержат суровой жизни; они возжаждут наслаждений и покоя больше всех других благ, вместе взятых».

Выдающийся философ ХХ века не приемлет дискомфорта революции, но забывает о бесчеловечном дискомфорте угнетения. Он простодушно указывает на социальный комфорт, достигнутый Великобританией путем смягчения классового угнетения за счет угнетения колониального.
Можно добавить, что именно такому благоденствию владычицы морей позавидовал Гитлер, решивший построить благоденствие немцев на крови и страданиях других народов. Он прямо и откровенно позаимствовал это «фанатическое вероучение» колониальных владык, уютно устроившихся у себя дома за счет эксплуатации других народов. Россия пошла другим путем.

Диктатура вождя

Был еще один секрет ленинской власти, о котором долго и стыдливо умалчивали. Диктатура пролетариата была не только диктатурой партии. Это была власть одного человека - Ленина. Механизм личной диктатуры заключался в безоговорочном авторитете вождя, но сути дела это не меняло. И после смерти Ленина неизбежно началась борьба претендентов на эту личную власть.

Но далеко не все участники борьбы были примитивными честолюбцами и карьеристами. Главные претенденты на первую роль, которых Ленин прямо назвал в своем предсмертном письме, - Троцкий и Сталин, боролись между собой по идейным соображениям. За каждым из них стояли убежденные сторонники. За Троцким - сторонники мировой революции (фракция дореволюционных эмигрантов), за Сталиным - русские коммунисты (фракция подпольщиков и коммунистов ленинского призыва).

Это была принципиальная внутрипартийная борьба, и итогом ее должна была стать новая личная диктатура. Иначе и быть не могло. Иначе не бывает. Английская революция дала Кромвеля, Французская - Наполеона, китайская - Мао Цзе Дуна, кубинская - Фиделя.

Так было во всех революциях. Элита отдельно взятого государства переставала считаться с интересами народа. Обиды народа накапливались. Он выдвигал вождя и совершал революцию. На смену властвующей элиты приходила элита революционная. Но власть развращает, и новая элита заражалась грехами предшествующей, теряя народную поддержку.
Наступал час контрреволюции и реставрации старой побитой элиты, которая теперь становилась умнее и, вместо того, чтобы нагло угнетать народ, угнетала его, прибегая ко лжи и лицемерию.
Макиавелли скрупулезно изучал этот вопрос в своем исследовании «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия». Он приводит примеры, когда история находила выход из этого процесса социально-политического автоколебания - от олигархии к революции; от революции к диктатуре; от диктатуры к разложению и контрреволюции, и вновь к олигархии.
Он вскользь говорит о Спарте, жившей 800 лет по законам Ликурга. Фактически Спартой правил орден меченосцев – орден воинов-монахов, отказавшихся от собственности. Как писал после Макиавелли Монтескье: «500 лет, пока Спарта презирала золото, она была неодолима железом».
Что заставило гений Ликурга разработать концепцию и законы спартанского государства? Перманентная военная угроза извне. Это государство может рассматриваться как аналогия античных времен государству Сталина. Тот же культ служения, доблести и бескорыстия. Схожа и причина гибели того и другого государства, разделенных историческим промежутком в 2000 лет. Говоря словами Бертрана Рассела, «начиная с какого-то момента, люди не выдержат суровой жизни; они возжаждут наслаждений и покоя больше всех других благ, вместе взятых».
Но ведь это не выход, когда наслаждение и покой немногих достигается за счет многих. И все начинается сначала. Выход в том, чтобы своевременно уйти от режима личной власти, которая даже при самом гениальном воплощении может быть только временной, и установить такую уравновешенную систему, в которой элита служит народу, народ доверяет элите, а роль демократически избранного правителя сводится к сохранению указанного равновесия.
Вывод: равновесие между устремлениями правителей, элиты и народа приводит к возникновению и устойчивому существованию великих держав. А гибель держав наступает тогда, когда элита, «возжаждав наслаждений и покоя», развращает, сбивает с пути правителей (или просто выдвигает болтунов и пьяниц) и бросает народ на произвол судьбы. Это тот миг, когда народ остро нуждается в вождях, чтобы устранить существующую элиту и заменить ее революционной партией. Народ, который в этот решающий миг не в состоянии разрубить возникший узел общественно-политических противоречий, как утверждал К. Маркс, погиб для истории.
Макиавелли подробно рассматривает благоприятные условия восхождения страны к своему могуществу на примере республиканского Рима.
Римляне, чей род вел свое начало от соратников Ромула, составляли элиту Рима. Это сословие (патриции) выбирало Сенат. Пришлые жители искали покровительства у патрициев, которые в качестве патронов распространяли на этих клиентов свое покровительство (клиентела). Те клиенты, которые получали от своих патронов землю в аренду, а таких было большинство, назывались плебеями. Естественно, что трудно было найти лучших воинов, когда возникала угроза вторжения. Они дрались за свои поля и урожай – источник их существования. Дрались и патриции, но в качестве центурионов и легатов. У них было время для образования и изучения искусства войны.
Неравенство прав, конечно же, порождало гнет и несправедливость. Когда гнет стал невыносимым, у плебеев, сплоченных систематическим присутствием в манипулах, когортах и легионах, возникли вожди. Они призвали плебеев отказаться от участия в военных компаниях (в качества аргумента для признания их прав). Но враг в любую минуту мог оказаться у ворот. Это заставляло искать компромисс. Компромисс (а точнее, цепь компромиссов) привел к уникальному феномену римского национально-политического единства и могущества.

А начиналось эта история с угрозы извне существованию небольшого поселения, жители которого занимались земледелием, в то время как старожилы обменивались в Сенате опытом государственного управления. В политической жизни Рима установилось диалектическое единство, позволившее устоять во всех вторжениях, даже в войне с Ганнибалом, в которой Рим потерял половину своего населения.
И Ганнибал, и предшествующий завоеватель Пирр были гениальными полководцами, но победила римская система, начало которой было заложено еще Ромулом, который единолично правил Римом. Он, утверждая свою авторитарную власть, убил и ближайшего друга, и родного брата, но создал такую систему государственной власти, которая за много веков менялась незначительно до тех пор, пока Рим не стал полностью рабовладельческим государством, а плебеи из крестьян превратились в безработных, живущих за счет государства. Бедность и трудолюбие Рима привело его к могуществу, богатство и социальная несправедливость привели его к гибели.
Помня об отце – основателе, римляне пользовались равновесием властей в мирное время, но в суровые для себя моменты выбирали диктатора и вручали всю власть одному человеку.
И вот какой вывод сделал Макиавелли после своего исследования уникальной истории Рима. «Следует принять за общее правило следующее: никогда или почти никогда не случалось, чтобы республика или царство с самого начала получало хороший строй или же преобразовывалось бы заново, отбрасывая старые порядки, если они не учреждались одним человеком. Напротив, совершенно необходимо, чтобы один единственный человек создавал облик нового строя и чтобы его разумом порождались все новые учреждения. Вот почему мудрый учредитель республики, всей душой стремящийся не к собственному, но к общему благу, заботящийся не о своих наследниках, но об общей родине, должен всячески стараться завладеть единовластием. И никогда ни один благоразумный человек не упрекнет его, если ради упорядочения царства или создания республики он прибегнет к каким-нибудь чрезвычайным мерам. Ничего не поделаешь: обвинять его будет содеянное – оправдывать результат; и когда результат, как у Ромула, окажется добрым, он будет всегда оправдан. Ибо порицать надо того, кто жесток для того, чтобы портить, а не того, кто бывает таковым, чтобы исправлять».
Макиавелли, высказывая все это, тут же оговорился, что задерживаться на личной диктатуре государство не может. Оно должно стабилизироваться после социального переворота, установив равновесие социальных сил.
Теперь мы можем логично оценить то, что сделано Лениным, а затем Сталиным.
Ленин не дал белой контрреволюции, направляемой силами интервенции, атлантическими силами, погубить дело русской революции – дело спасения, возрождения и обновления великой России.
Сталин, перед лицом нарастающей внешней угрозы, был вынужден в кратчайшие сроки и железной рукой осуществить модернизацию промышленности и сельского хозяйства, т.е. форсированно выполнить главные задачи русской революции, одновременно решив геополитическую задачу нашей страны, подготовив ее к оборонительной войне.
Главным мотивом и у того, кто осуществил социальную революцию, и у того, кто привел страну к экономическому и военному могуществу, было осознание внешней угрозы, которая выдвигала на первый план соображения национального единства и, соответственно, социальной справедливости. Ибо «дом, разделившийся в себе, не устоит».
Решить эти задачи можно было только революционно, только под руководством народных вождей, как это доказывает история, как показывает ее анализ, сделанный Макиавелли.
Кто приобретает харизму народного вождя? Тот, кто готов сплотить и повести народ против его врагов.

Оклеветанная революция

Но железная рука – это, как уже сказано, временная система власти, когда еще не созданы, не выверены и не уравновешены компоненты властных структур, которые должны отражать социально-политическое и социально-экономическое равновесие в стране. В благополучное время рука должна быть искусной и мягкой, а сжиматься в стальной кулак ей полагается только в час, когда отечество в опасности. Так была устроена Римская республика. И такое устройство требует усилий не одного поколения.
Вожди послесталинского периода, осуждая режим авторитарной власти, не смогли передать эту власть обществу. Они только раздражали и смешили народ своей беспомощностью, пока два последних «выдающихся деятеля современности» не догадались пригласить в качестве «управляющей компании» геополитического противника. Так началась социальная контрреволюция и разгром собственной страны пятой колонной, воцарившейся у нас в качестве элиты общества. «А вслед героям и вождям крадется хищник стаей жадной, чтоб мощь России неоглядной размыкать и раздать врагам».
Сегодня, приняв за образец американскую государственную систему, которую ранее приняли Европа и Япония, мы не пришли к удовлетворительному результату. Почему? Европу и Японию надо рассматривать отдельно. Они существуют под защитой американского оружия и поэтому не являются в полном смысле независимыми. Независимой является КНР, хотя пользуется своей независимостью с оглядкой на мирового гегемона. КНР может быть полностью независимой только в блоке с Россией, а в перспективе - с Россией и Европой (закономерная реакция на американский гегемонизм).
Итак, подлежат рассмотрению два реально существующих образца государственного устройства - США и КНР.
Государственная система КНР нам должна быть близка и понятна. Она имеет много общего с СССР периода НЭПа, и в этом глубокий смысл. В данной конструкции есть много такого, что можно изучать по материалам нашего собственного и мирового исторического опыта. Это денежная реформа Сокольникова. Это опыт мобилизационной экономики, разработанный Вальтером Ротенау и использованный во время 2-й мировой войны Альбертом Шпеером. На эту тему есть богатейший материал – работы Кейнса, Кондратьева, Сокольникова, Бухарина, Преображенского, последние статьи Ленина.
Что касается американской государственной системы, то фасад ее всем давно известен. Но суть ее глубже и циничнее. Это гегемония мировой финансовой олигархии с тем внутренним социальным комфортом, который умилял Бертрана Рассела - члена коллегии этой самой олигархии.
«Гегемония» - это термин, позаимствованный из тюремных тетрадей Антонио Грамши и ставший в послевоенное время исключительно модным в западной философской литературе. Говоря проще, гегемония - это диктатура, выряженная в демократию. И Америкой, и Европой, и Японией управляет диктатура мировой финансовой олигархии.
Могут сказать: пусть она управляет нами, и тогда мы будем жить как они. Но это наивное заблуждение, за которое мы уже дорого заплатили. Русскому медведю не суждено сыграть роль европейской болонки при американском дяде. Мы являемся, по выражению идеолога атлантизма Х. Маккиндера, «центром континентальных масс Евразии», что по определению воспринимается любым мировым гегемоном как смертельная угроза. И вековой целью хозяев мира является уничтожение нашего государства, превращение нашей страны в «русскую пустыню».
Гитлер только взял в аренду у атлантических держав их многовековой страх и ненависть к нашей стране. Мы, как античный Рим, живем под угрозой со всех сторон. И только победы Сталина на время отвели от нас смыкающееся кольцо этих угроз. Поэтому нам необходимо иметь не потешную, а настоящую демократию, способную себя защитить.
А такой демократией может быть только власть трудового народа, причем вооруженного народа.



Судьба России

В нынешней России, оказавшейся не только географически, но и социально-политически между Западом и Востоком, решение представляется в виде эффективного блока социалистически ориентированных партий и подлежащих существенному усилению активизированных профсоюзов. При любом раскладе это должна быть власть для народа. Может в этом случае оказаться, что неизбежная новая социальная революции будет иметь смягченную форму и сможет избежать эксцессов классовой ненависти. Но та или иная форма смены элиты в России неизбежна.

У нас есть важные и интересные исторические заделы по реализации принципа народовластия, содержащие в себе комплексное решение социальных, геополитических и демографических вопросов.
Например. Еще до революции некоторые считали, что оздоровление России - в оказачивании ее крестьянства. Россия остро нуждается в восстановлении и модернизации индустрии продовольствия. Может ли современный русский сельхозпроизводитель сделаться казаком? Почему нет? Разумеется - не потешным кавалеристом с водкой, нагайкой, пикой и шашкой, а цивилизованным земледельцем и скотоводом, оснащенным всеми достижениями современной техники и агрокультуры. Почему такие крепкие русские семьи не могут превратиться в коллективных хозяев полей, лесов и долин безбрежной полосы нашей земли по всей границе на Востоке нашей страны?

Почему для создания такой инфраструктуры не привлечь наших отставных офицеров - совсем еще не старых мужчин с немалым опытом руководящей работы, создав из них ассоциацию высоконравственных воинов, проникнутых идеей величия и процветания России? Почему не создать на основе этих людских ресурсов территориальные войска (национальную гвардию), имеющие на вооружении отнюдь не только кавалерию, но и современною технику, включая армейскую авиацию и зенитные средства обороны? Почему не возродить в этой здоровой обстановке лучшие традиции русских советских людей, обладающих коллективным чувством хозяина и защитника своей земли? В дополнении к профессиональной армии эти особые зоны были бы хорошей гарантией безопасности государства и радикальным решением демографической проблемы на Востоке нашей страны.

Народ, которому в силу его геополитического положения предстоит еще не раз и не два защищать свою землю, должен обладать чувством хозяина своей жизни. Это должно быть законом не только сельского труженика, а всего трудового народа России - от инженера и ученого до рядового станочника или тракториста. В современных условиях оборона начинается с чертежей конструктора. И культ трудового народа, бывший главным мотивом сталинской пропаганды, более чем уместен сегодня.

Этого не понимают многие современные политологи, но хорошо понял еще 500 лет назад Макиавелли и дал четкие рецепты безопасности государств, которые создаются под угрозой вторжений, а сохраняются готовностью к обороне («хочешь мира, готовься к войне»). Правитель, не имеющий единения со своим народом, в минуту испытаний не удержится, и государство рухнет. Та же самая мысль в другой книге Макиавелли «Государь» сформулирована так: «Если элита противостоит народу, ее надо устранить и заменить элитой, преданной народу». Это закон природы. Люди смертны. Народ бессмертен, пока сохраняет привычку к труду и готовность к борьбе.

Расправа Сталина с большевистской партией в 30-х годах положила конец господству над народом обюрократившейся и изменившей Ленину правящей верхушки. Надо только оговориться, что не все репрессии сталинской эпохи были именно сталинскими. Длительное время при Ягоде, а в конце жизни Сталина при Берии, исподтишка репрессировались как раз люди, преданные Сталину.

Геостратегическая политика Сталина всегда, от начала до конца, была оборонительной и не должна была вызывать страха во внешнем мире. Сталин сделал беспрецедентно много как для нашей страны, так и для всего мира. Не понимать это могут только люди невежественные, такие как те, кто в свое время поверил, что он руководил войной по глобусу. И то, что произошло с нашей страной в 90-х годах, приводит к выводам, безоговорочно подтверждающим его мудрость и историческую правоту.

Вот уже 20 лет нашу страну притесняют извне, а изнутри ее изнуряет пятая колонна геополитического противника. Поэтому замена антинародной элиты на элиту, преданную народу является для нас вопросом жизни и смерти. Для этого прежде всего нужен наделенный чрезвычайными полномочиями лидер, безгранично преданный России, как ей был предан Сталин, как он неумолим и тверд, как он самоотвержен и бескорыстен, лидер, для которого служение своей стране является смыслом его существования. Вот такого президента мы и должны избрать на следующий двенадцатилетний срок.
А становление качественно нового плюралистического современного государства в России это, видимо, вопрос десятилетий. Это должно быть принципиально новое современное государство, а не продукт мышления ловких и прожженных адвокатов и масонов XVIII столетия - авторов американской конституции.

Выводы:

1. Тридцатилетний период Русской революции, период личной революционной диктатуры Сталина – неотъемлемая часть самого грандиозного периода нашей истории. Это самый продуктивный и победоносный ее этап, который силы, враждебные нашей стране, десятилетиями стремятся завалить нагромождениями лжи. Философ В. Парето очень метко заметил, что Клемансо предлагает не судить французскую революцию за ее кровавые издержки и рассматривать все ее результаты, как положительные, так и отрицательные, «в одном блоке». В. Парето пишет: «Если бы Клемансо хотел рассуждать логично, ему пришлось бы распространить этот принцип и на русскую революцию. Но, напротив, Клемансо отказывается рассматривать русскую революцию «как блок», не давая этому никаких объяснений. Он осуждает ее за «террор» и, в то же время, отказывается судить французскую революцию за него же».

2. Личная диктатура вождя - это естественный итог, к которому приводят все революции. Так было тысячи лет. Важно, как учил Макиавелли, суметь на последующих этапах уйти от авторитарного режима власти и преобразовать этатическую форму правления в плюралистическую, т.е. перейти от винтовки (дубинки), рождающей власть, к борьбе аргументов и инициатив, понятных народу и поддерживаемых им. Этого пока в удовлетворительной форме не достигнуто нигде, и не может быть достигнуто, пока одна часть человечества страдает от излишеств, а другая - от нищеты. Реализация принципов социальной справедливости, народовластия и подлинной свободы есть задача нынешнего столетия.

3. Национальная и интернациональная миссия России остается прежней. Стиснутая между Западом и Востоком великого евразийского континента она должна, прежде всего, выжить. Она должна отразить грядущие нашествия. А, чтобы суметь выстоять и отразить перманентно возникающие угрозы, она должна быть народным государством, исповедующим принципы социальной справедливости, она должна вновь стать «страной героев, страной мечтателей, страной ученых». Россия, разделенная на бедных и богатых, выжить не сможет. «Дом, разделившийся в себе, не устоит». Великая интернациональная роль России - не только выстоять, но и связать Запад и Восток, пропустив через себя экономические и духовные коммуникации, ведущие к мирному единству и процветанию Евразии, что восстановит равновесие полюсов силы на земле и откроет дорогу к процветанию человечества.
4. Это все вытекает не из «сталинизма», выдуманного невежественными и злонамеренными людьми. Это вытекает из теории, разработанной К. Марксом, и революционной практики ее применения к условиям России гениальным Лениным. Что же касается Сталина, то он «видел дальше других, потому что стоял на плечах гигантов».
Копируете статью - поставьте ссылку на оригинал!